И оживут слова. Часть II - Наталья Способина

— Повиниться хочу. Не просто так тебя погулять отпросил. Помощь мне нужна.

— Что случилось? — тут же прошептала я.

— Ищу дом, где хванец живет. Прямо спросить не мог, а окольными путями только улицу вызнал.

— Э-э-э… — пробормотала я, лихорадочно пытаясь сориентироваться. За разговором я не следила за дорогой.

— Сюда! — наконец решила я, хотя, признаться, не была уверена. Вот Миролюб удивится, что я в знакомом с детства городе не ориентируюсь. — А на что он тебе?

— Поговорить, да и посмотреть, как он.

— Следующий дом, — с облегчением воскликнула я, увидев в желтоватом свете фонаря резьбу на воротах. Любопытно, что на самом деле привело Миролюба сюда? И удастся ли мне это выяснить?

Меж тем мы подошли к воротам. Миролюб остановился и оглядел деревянные створки, явно изучая рисунок в свете горящего у дома фонаря. По окончании осмотра Миролюб хмыкнул, словно что-то для себя решил. Мне было интересно, к каким выводам он пришел, но спросить я не успела — княжич уверенно постучал в ворота. А я-то думала, он сперва меня домой отведет.

Миролюб повернулся ко мне и серьезно спросил:

— Ты хочешь с ним увидеться?

— С кем? — у меня даже пересохло в горле от волнения. Уж на что на что, но на это я даже рассчитывать не могла.

— Да с хванцем, — досадливо откликнулся Миролюб, словно сетуя на мою недогадливость.

— А можно? Радим же запретил, — я внезапно оробела, растеряв всякий задор.

— Радим тебя ругать не будет. Если что, скажешь, что моя воля была. Да мы и ненадолго. Я подумал, что ты за него тревожишься, — вполголоса добавил он, в то время как за калиткой послышался звук отодвигаемого засова.

Ворота распахнулись, и перед нами предстала встревоженная Велена. Она куталась в теплую шаль и не спешила радоваться незваным гостям.

— Что надобно? — неприязненно спросила она, окинув княжича цепким взглядом. На меня она даже не посмотрела, словно Миролюб был один.

— Здравствуй, добрая женщина, — Миролюб учтиво поклонился, и я вдруг подумала, что он понятия не имеет, как зовут Велену. — Олега проведать хотели.

— Не в том он виде сейчас, чтобы гостей зазывать.

— Я знаю, Велена, — примирительно отозвался Миролюб, удивив меня осведомленностью. — Поговорить мне с ним надобно.

Велена несколько секунд размышляла, не торопясь впускать нас во двор. Потом все же решила, что держать княжича у ворот не самое верное решение, и медленно отступила в сторону.

Миролюб бросил на меня быстрый взгляд, точно спрашивая согласия, я кивнула, и мы проскользнули во двор, будто крадущиеся в ночи преступники. Я подумала, видел ли нас кто-то из свирцев, донесут ли Радиму? Но сейчас все это было неважно, потому что где-то там, за бревенчатыми стенами дома, который был вдвое меньше Радимова, находился израненный Альгидрас. И моя мечта хоть что-то узнать о нем, кажется, вот-вот должна была стать явью.

— Ты пойдешь со мной или обождешь здесь? — взгляд Миролюба был испытывающим, и в другой раз мне стало бы неуютно, но сейчас я просто подумала, что он снова дает мне выбор, и уверенно кивнула.

— Не утомляй его, княжич, — недовольно бросила Велена и отошла к собачьей будке, рядом с которой, низко пригнув голову, скалилась крупная собака. В моей памяти всплыла ее кличка: Ветка. Псина была вправду такой огромной, как мне показалось той злосчастной ночью. Велена что-то тихо сказала собаке, и та перестала скалиться. Только шерсть на загривке так и не опустилась.

Миролюб пообещал управиться быстро и ничем не побеспокоить хванца и потянул меня в дом. Я поднялась по ступеням, которые видела совсем недавно во сне. В сенях я уверенно повела Миролюба в комнату, где во сне Всемила разговаривала с Альгидрасом. В печи теплился огонь, несмотря на то, что на улице сегодня стояла жара. Миролюб поклонился печи и что-то негромко произнес.

На влажном полу стояла большая миска с окровавленными тряпками, и это поубавило мой пыл. Я остановилась у миски и поняла, что не могу сдвинуться с места. В мозгу стучало «он ранен!». Не знаю, почему я замерла, ведь сама же видела, во что превратил его спину кнут Борислава.

— Неужто она сама его лечит? — хмуро прошептал Миролюб, оглядывая комнату, где царил беспорядок: на столе валялись чистые тряпки, стояли глиняные миски, кувшины. То тут, то там была разлита вода. — Сильно же Радим осерчал.

Мы синхронно обернулись к двери, которая, очевидно, вела в покои. Миролюб осторожно ее толкнул, и мы оказались в маленькой комнате, где стояли сундук, лавка и узкая кровать. Альгидраса не было. Увидев вязание на подоконнике, я озвучила мысль:

— Это Веленины покои.

Миролюб согласно кивнул и немного растерянно оглядел комнату. Было видно, что ему нечасто приходилось бывать в маленьких домах, потому он слегка потерялся, впрочем почти сразу отыскал еще одну дверь, за которой, как мне показалось, должен был находиться чулан. Впрочем, моя догадка не оправдалась, потому что из-под неплотно прикрытой двери пробивалась полоска желтоватого света.

Миролюб осторожно открыл дверь и шагнул внутрь. Для этого ему пришлось согнуться почти пополам. Я вошла в комнату следом за Миролюбом и почти врезалась в его спину. Вероятно, эта комната вправду некогда служила чуланом. Впрочем, все для жизни здесь было. Кровать, сундук, лавка, даже маленькое окно. В комнате резко пахло какой-то мазью и немного кровью. Я рассматривала стены без единой завитушки, кованый фонарь на сундуке, жестяную кружку рядом с фонарем, снова, как и у клети, оттягивая момент, когда мне придется смотреть на Альгидраса.

— Олег, — шепотом позвал Миролюб, и я невольно вздрогнула, когда с кровати раздалось слабое:

— Кто?

— Это я… Миролюб, — тут же откликнулся Миролюб, а я перевела взгляд на кровать.

Альгидрас лежал на животе, отвернувшись к стене. Его спину укрывала чистая тряпица, на которой проступили розовые разводы.

— Ты один? — едва слышно спросил Альгидрас, и я бросила быстрый взгляд на Миролюба. Тот посмотрел в ответ неуверенно, но все же честно сказал:

— С сестрой воеводы.

После этих слов Альгидрас пошевелился и, сделав над собой усилие, повернул голову в нашу сторону. На белом, как мел, лице четко выделялись глаза, которые сейчас казались почти черными. На потрескавшихся губах засохла корка.

— Воды вот попей…

Я даже не заметила, как в руке Миролюба оказалась смоченная водой тряпица, которую он тут же поднес к губам Альгидраса. Тряпица коснулась иссохших губ, и Альгидрас благодарно закрыл глаза. Я сглотнула и посмотрела на Миролюба. Стоило ли приходить?

— Как ты, хванец? — шепотом спросил Миролюб, вновь отступая к стене.

— Жив, как видишь, — губы Альгидраса скривила усмешка. — Сестру воеводы на что привел? Мы не побратимы, как слышал. Негоже девке ночью одной по чужим домам…